Неточные совпадения
Когда Левин вошел в черную избу, чтобы вызвать своего кучера, он увидал всю семью мужчин за столом. Бабы прислуживали стоя. Молодой здоровенный сын, с
полным ртом каши, что-то рассказывал смешное, и все хохотали, и в особенности весело баба в калошках, подливавшая щи в
чашку.
В самом деле, то от одной, то от другой группы опрометью бежал матрос с пустой
чашкой к братскому котлу и возвращался осторожно, неся
полную до краев
чашку.
Прочитав это повествование и выслушав изустные рассказы многих свидетелей, — можно наглядно получить вульгарное изображение события, в миниатюре, таким образом: возьмите большую круглую
чашку, налейте до половины водой и дайте
чашке быстрое круговращательное движение — а на воду пустите яичную скорлупу или представьте себе на ней миниатюрное суденышко с
полным грузом и людьми.
Вот он, убрав коней, идет в жаркую, набитую народом избу, крестится, садится за
полную деревянную
чашку, ведя веселую речь с хозяйкой и товарищами.
Он покраснел, выпустил уши лошади и, без помощи оброта открыв ей рот, посмотрел в зубы: клыки были целы,
чашки полные, чтò всё уже успел выучить молодой хозяин: стало-быть, лошадь молодая.
После молебна бабы вынесли на улицу посёлка столы, и вся рабочая сила солидно уселась к деревянным
чашкам, до краёв
полным жирной лапшою с бараниной.
— Покорнейше вас благодарю, — отозвался солдат, с некоторым изумлением глядя в
чашку,
полную его крови.
Судья, довольно
полный человек, хотя несколько тонее Ивана Никифоровича, с доброю миною, в замасленном халате, с трубкою и
чашкою чаю, разговаривал с подсудком.
Где-то за стеной гремели
чашками, по коридору беспрерывно сновали торопливые, заглушаемые половиком шаги, в окно широко и неясно несся уличный гул. Все эти звуки долго цеплялись, перегоняли друг друга, спутывались и вдруг, слившись в несколько мгновений, выстраивались в чудесную мелодию, такую
полную, неожиданную и красивую, что от нее становилось щекотно в груди и хотелось смеяться.
Небо однообразно серое. Там, вверху, сгустился сырой и холодный сумрак, погасил солнце и, скрыв собою голубую беспредельность, изливал на землю уныние. Тяпа перекрестился и привстал на локте, чтобы посмотреть, не осталось ли где водки. Бутылка была пустая. Перелезая через товарищей, Тяпа стал осматривать
чашки. Одну из них он нашел почти
полной, выпил, вытер губы рукавом и стал трясти за плечо ротмистра.
Когда в третий раз царь набрал
полную чашу и стал подносить ее к губам, сокол опять разлил ее. Царь рассердился и, со всего размаха ударив сокола об камень, убил его. Тут подъехали царские слуги, и один из них побежал вверх к роднику, чтобы найти побольше воды и скорее набрать
полную чашу. Только и слуга не принес воды; он вернулся с пустой
чашкой и сказал: «Ту воду нельзя пить: в роднике змея, и она выпустила свой яд в воду. Хорошо, что сокол разлил воду. Если бы ты выпил этой воды, ты бы умер».
Весь в живых цветах — гиацинтах, камелиях, розах, нарциссах — поднимался буфет с десертом. Графиня Даллер пришла туда позднее. Она приняла
чашку чая из рук Палтусова и села. Он стоял над нею и любовался ее бюстом,
полными плечами, шеей, родинкой на шее, ее атласистыми волосами, так красиво проткнутыми золотой стрелой.